Мария Войтикова. Поэзия любви и любовь к поэзии.

{phocagallery view=category|categoryid=26|imageid=521|detail=3|float=left}

Мария Николаевна Войтикова родилась 28 января 1961 года в Рославле. Училась в школе №3. Стихи начала писать в 14 лет. В развитии творчества ей помогла замечательная учительница литературы Серафима Владимировна Козлова.

Мария Войтикова с отличием окончила Смоленский пединститут, преподавала в начальных классах школы №7.

Как поэтесса Мария Войтикова впервые заявила о себе в Рославле. Она пришла в поэзию без всякой протекции, сомневаясь, выносить ли ей свои стихи на публику или, как она всегда делала, показывать их лишь самым близким людям и откладывать «в стол». Более десяти лет назад, перед отъездом из России, она, по совету Серафимы Владимировны Козловой, принесла в редакцию «Рославльской правды» эти свои сомнения и пару исписанных ученических тетрадей.

Сразу стало ясно: это истинная Поэзия. Стихи были настолько хороши и талантливы, что даже не нуждались в редактировании. Так в нашей газете появилась первая, а затем и вторая публикации Марии Войтиковой. Она этого очень хотела – чтобы ее первые стихотворные подборки были напечатаны именно в Рославле.

 

С 2001 года Мария живет в Израиле, в Назарете. Подлинное признание пришло к ней именно здесь. Мария Войтикова прошла аттестацию как поэтесса на «отлично» и получила субсидию на издание своей первой книги – «Любовь моя, заступница!» (2005 г.).

Сейчас она член литературного объединения «Галилея» северного отделения русскоязычных писателей Израиля, член Союза писателей Израиля, автор трёх книг и многочисленных публикаций в журналах русского зарубежья.

В её стихах по-прежнему главенствуют вечные темы, на которых испокон веков держится истинная Поэзия: любовь, дети, Родина, ответственность женщины за судьбы родных ей людей, воспоминания о родном городе…

Сергей Дубовский.

 

 

* * *

Автобус плывет над долиной,

Как будто парит в небесах,

Любуюсь чудесной картиной,

Сонатой, застывшей в камнях.

 

Зеленое с серым смешалось,

Слилось с восхищенной душой.

За что мне в наследство досталась

Земля с первозданной красой?

 

Неужто и впрямь я причастна

К нетронутым этим местам,

К холмам Галилеи прекрасной,

К долинам и диким цветам?

 

Лишь только слепого не тронет

Земли этой сказочный свет.

Вот кактус колючей ладонью

Приветливо машет мне вслед.

 

Смотрю и душой принимаю

Суровую зелень в горах,

И вдруг сознавать начинаю,

Что дома я здесь, не в гостях.

 

* * *

Ребенком отрывки из «Золушки»

Часами читать я могла,

Мне в «Золушке» слышалось «солнышко»

И «золото», но не «зола».

Спала я, набегавшись вволюшку,

С любимою книжкой в руках,

И видела я себя Золушкой

В счастливых, безоблачных снах.

Сбылись мои сны мне на горюшко,

Не горка забот, а гора.

Действительно, стала я Золушкой,

Да только ни ясного солнышка,

Ни золота, ни серебра.

Вставая на утренней зорюшке,

С усердьем берясь за дела,

Теперь понимаю, что «Золушка» —

Лучистое имя, как солнышко, —

От серого слова – «зола».

 

* * *

Это было давно, но так четко

Я увидела со стороны:

Масло пенится на сковородке,

Я пеку своим детям блины.

 

И, шутливо трепля их за щечки,

Говорю: «Ах я бедная мать!

Были б вы не сыночки, а дочки –

Подросли б – стали б мне помогать».

 

Вдруг взглянул мой Сережа упрямо

(ему не было даже трех лет):

— А зато, когда вырастем, мама,

мы спасать тебя будем от бед.

 

Улыбнулась ему безмятежно:

— Ну, конечно, родной мой сынок…

И за ручку взяла его нежно:

— Вот, сынок, тебе первый блинок.

 

Пробежали года, как шальные,

Пролетело почти двадцать лет,

Но, как прежде, готовлю блины я

И одна всех спасаю от бед.

 

* * *

Что Якубович нам с его чудесным полем,

Когда мы из Смоленсков и Одесс

Здесь собрались, по воле иль неволе,

Не в поле, а в стране больших чудес.

 

В стране, где по зиме тоскует лето,

Где кактусы роскошные цветут

И где поэты чистят туалеты,

А музыканты улицы метут.

 

Я здесь живу. Наверно, нет красивей

Страны, но я ей сердце не отдам,

Я здесь живу, а плачу по России,

Как будто бы служу двум господам.

 

Мечусь меж ними, лишь мелькает платье.

Кому из них мне песню посвятить?

Один меня не ценит – только платит,

Другой ценил бы – только чем платить?

 

Не по нутру такое раздвоенье –

Как жить с одним, другого возлюбив,

Как выдавать чужое чье-то мненье

За личное, о совести забыв,

 

Как будто бы с немилым целоваться,

Но что ты, Русь, мне можешь предложить?

Да ладно, все, не будем торговаться,

Согласна и за грош тебе служить!

 

* * *

Захотела летать –

Мне сказали: «Не принято».

Попыталась роптать

Оказалась не понятой.

Для чего же мечтать,

Если быть мне отринутой?

Для кого же сгорать,

Если быть мне нетронутой?

Я согласна писать –

Лишь бы было прочитано,

Я готова спасать,

Если что-то исправится,

И сто раз воскресать,

Если будет засчитано,

И на углях плясать,

Если Вам это нравится…

 

* * *

За Любовью идём в темноте,

Нас, слепых, одурачивать проще.

Выбираем дороги на ощупь,

Выбираем любимых – не тех.

 

В этом мире, затёртом до дыр,

Всё по-старому: зрячи лишь дети.

О Любовь! Мой смешной поводырь!

Для тебя нет ни тех и ни этих.

 

Развяжи мне глаза, развяжи!

Покажи, с кем меня обвенчали!

Отвечала Любовь: «Миражи –

Это средство от многих печалей».

 

* * *

Не ругались, не кричали,

Не устраивали сцен.

Слава Богу, что в конце

Было так же, как в начале.

 

Точно так же падал снег,

Согревал притихший город,

И согрето было горе

Тихим светом из-под век.

 

Было слов совсем немного,

И без следствий, без суда–

Мне сюда, тебе туда –

Поделили мы дорогу.

 

Каждый шёл к себе домой…

Снег двоился и роился.

Город надвое делился,

Город наш – на твой и мой.

 

* * *

Прошла по жизни трещина.

Глубокая, до дна.

Обещана, завещана

Чужая сторона.

Земля обетованная,

Обитель солнца, грёз,

С небесной сладкой манною

И Мёртвым морем слёз.

Забыли, что – желанное…

Не знаем, где друзья…

Земля обетованная –

У каждого своя.

 

* * *

Не положено трогать руками.

Сдали Родину в память-музей

С кружевными её облаками,

С задушевностью старых друзей.

 

Сдали в место, где время недвижно,

Хоть без счёта воды утекло.

Самых верных друзей, самых ближних

Положили в музей под стекло.

 

Там под стёклышком русская осень,

Листья клёнов прощально легли.

Там участочек мой – соток восемь,

Мой кусочек Смоленской земли.

 

* * *

В заснеженной, дикой стране,

Где крепко уснули медведи,

Где кто-то грустит обо мне,

Где женщины ходят, как леди,

Где водочку пьют мужики,

Не пашут, не платят налоги,

Где вымерли все дураки

И вряд ли остались дороги,

Где елось и пилось не всласть,

Но всё ж ни о чём не жалею…

Я в этой стране родилась

Под горсточкой звёзд Водолея.

Из прошлого тянется нить,

И ею опутана память.

Я там научилась ходить,

А, самое главное, падать.

Там русская плавная речь

Была мне, как песня, напета.

Я там научилась беречь –

От пёрышка и до планеты.

Я там – белый верх, тёмный низ –

Шагала со всеми и в ногу.

Я строила там коммунизм,

Но всё-таки верила в Бога.

Купалась в холодной росе,

Горланила песни и гимны.

Любила Россию. Как все.

Отчаянно и невзаимно.

 

* * *

Повинуюсь переменам.

Надоело «вопреки».

У тебя родные стены…

У меня – стена тоски.

 

У тебя привычный воздух

И привычная вода.

У тебя родные звёзды…

У меня – своя звезда.

 

У тебя ключи от дома,

От любимой стороны.

У меня одни альбомы.

Фотографии да сны.

 

У тебя родные люди.

У меня чужая лесть.

У тебя что было – будет.

У меня что есть – то есть.

 

По ночам стучит в оконце

Длинноногая сосна.

У меня чужое солнце.

Но зато своя луна.

 

* * *

Отрываются от дерева листочки,

Разлетаются направо и налево.

Отрываются дочурки и сыночки,

Отлетают от родительского древа.

 

Это ветер их охапками уносит.

Это лето почему-то охладело.

Это осень виновата, это осень…

Это небо, это небо проглядело.

 

Дети выросли из кофточек, штанишек,

Дети вырвались из душного июля.

Нарожать ещё девчонок да мальчишек?

Только осень всё равно подкараулит…

 

* * *

Я прошла эту боль

Поперечно и вдоль.

Ну не надо со мной про любовь.

Не касайся обид,

Не пойму, где болит,

И не знаю, кто жив, кто убит.

 

Ты меня береги.

Всё же мы не враги:

Не с тобой я прошла все круги.

Я тебе не приснюсь,

Я в тебя не влюблюсь.

Раз-два-три, раз-два-три – не собьюсь.

 

* * *

Снижается солнце, идёт на посадку.

Как день не вечен! Как мир не вечен!

Но жизнь ещё кажется сочной и сладкой.

Ещё не вечер. Ещё не вечер.

 

Пусть прошлого тени на радость ложатся,

Друзей всё меньше, потерь всё больше.

А всё же мне хочется здесь продержаться

Как можно дольше. Как можно дольше.

 

И даже в чужой каменистой пустыне,

Где солнце хищно и жжёт безбожно,

Пусть всё же оно очень медленно стынет,

Так долго-долго, как только можно.

 

* * *

Времени нынче приходится туго.

Выйти нельзя, охраняется строго.

Время – в тюрьме циферблатного круга.

Стрелки часов невозможно растрогать.

 

Время под стёклышком – маленьким сводом

Кто-то безжалостно делит на доли.

Я б отпустила его на свободу,

Я бы дала ему Землю и волю.

 

* * *

В каждой женщине есть Ассоль,

Ожиданье – в её крови.

Может, в этом и есть вся соль,

Вся волшебная суть любви.

 

В каждой женщине есть Лилит,

Необузданный, дикий нрав,

Потому что душа болит,

Потому что – попранье прав.

 

Не обидно ли слыть ребром

И хозяину век служить?

В каждой женщине зло с добром

Друг без друга не могут жить.

 

В каждой женщине – тяжкий вздох.

В каждой женщине – гордость-щит.

В каждой женщине всё же Бог.

Он всё видит. Но вот…Молчит.

 

* * *

Всё сильней избегаю толпы,

Коллективного верного слова,

Как еды в коллективной столовой,

Так проложенной кем-то тропы.

 

Ухожу скользкой рыбкой под лёд,

Избегаю чужих угощений.

Мне всё легче даётся прощенье.

И ещё не забыла полёт.

 

Для меня не построили плах,

Не поставили камер слеженья.

Я всё время – в свободном движенье.

Я себя узнаю в зеркалах.

 

* * *

Ожидать неизвестно чего…

Это так не похоже на счастье!

Распадается идол на части.

На свободу летит божество.

 

Всё, чему поклонялась, прошло,

Как проходят дожди и простуда.

Я не знаю, зачем и откуда

Ворох листьев к ногам принесло.

 

Эта осень не хуже других.

Ей довериться, кажется, можно.

Только надо ступать осторожно.

И ни слов, ни надежд никаких.

 

* * *

Сквозь дебри иврита, пока не родного,

Сквозь джунгли гортанных, горячих наречий

К своим пробивается русское слово,

И дебри иврита ему не перечат.

 

Пустынно на улице, тихо в квартире,

Луна сквозь окно забралась в кофеварку.

На белой простынке листа А-4

Слова друг за другом ложатся вповалку.

 

Прикрыты значенья тончайшей мембраной.

Им жарко. Хамсин. Ветер пыльный и южный.

Уже слишком поздно, а ,может быть, рано.

Смотря для кого и кому куда нужно.

 

Работа с утра. Нет поблажки поэту.

Спасибо, хоть ночь не кончается скоро.

Поэты в ладони бы взяли планету.

Вы только найдите им точку опоры.

 

 

Моей учительнице литературы

Козловой Серафиме Владимировне

Как будто мудрая природа

За что-то выбрала наш класс –

Язык великого народа

Мы постигали через Вас.

 

Азы науки и культуры

Вы нам с лихвой давали впрок,

И был урок литературы

Гораздо выше, чем урок.

 

Вы, как птенцам, нам раскрывали

Упрямо стиснутые рты

И всем по крохе раздавали

Любовь – без лишней суеты.

 

 Вы столько дали нам уроков!

Не сосчитать их, не сложить!

Они вне времени, вне сроков,

Вся Ваша жизнь – урок, как жить.

 

 Как распахнуть для света двери,

Все, что возможно, всем раздать,

Как сострадать, любить и верить

И как признания не ждать…

 

 

* * *

Шорох времени в часах

Со стареюшей кукушкой,

В торопливых голосах

И разбросанных подушках,

В кем-то пролитой воде,

В слове кратком и обидном,

Шорох времени везде,

Только времени не видно…

 

* * *

Сгинул век дребезжащих карет

Под шуршанье шелков, вееров.

Переброситься парой ракет

Стало проще, чем парочкой слов.

Говорить разучились совсем.

Брат на брата. Оскал на оскал.

Бог раздал по подобию- всем,

Да не всех на земле приласкал.

Каин семенем в душах пророс.

На века. До скончания лет.

«Где твой брат?»- обжигает вопрос.

«Разве сторож я брату?»- ответ.

Ходят каины стадом большим.

Развелось их! Несметная рать.

Смерть не сбросит им камень с души:

Рук не хочет своих замарать!

Бродят каины в шкурах зверей.

Перед ними визжат тормоза.

Грех всё так же лежит у дверей.

Бог всё так же отводит глаза.

 

* * *

Кипящий, покрасневший сонный шар

Спускается к воде, качаясь мерно,

И морю отдаёт последний жар,

И, как утюг, шипит в волне, наверно.

Девчонки стайкой плещутся в воде,

Пугая мелких рыб щенячьим визгом.

Единая гармония везде:

И в визге, и в солёных этих брызгах.

И даже чей-то мусор на песке

Ничуть не нарушает равновесья.

Душа легка. Нисколечко не весит.

И греет тёплый камушек в руке.

 

* * *

Колыбельные песни ветров

Укачали наш маленький город.

Задремали под музыку горы,

Затерялись в безмолвии снов.

Неужели их сны, как мои,

На ковры-самолёты похожи?

Неужели им хочется тоже

Оторваться от цепкой земли?

А во сне даже горы легки.

Никаких весовых категорий.

Это днём они — грузные горы,

А ночами они — мотыльки.

 

* * *

Поговори со мной, мой пёс,

А то мы скоро одичаем.

Поговори со мной, мой Босс,

Под мирно булькающий чайник.

Здесь было тесно от людей,

И каждый в верности божился,

А всё же ты из всех друзей

Один в дому моём прижился.

Боль растворяется в ночи.

А дни летят, как поезд встречный.

Мы обо всём с тобой молчим:

Об одноразовом и вечном.

Сердец случайный перестук-

И вот… Не надо выть по-волчьи.

Поговори со мной, мой друг,

Поговори со мною молча.

Архивы

© Рославльская правда 2019 - 2021. Использование материалов сайта в сети Интернет, в печатных СМИ, на радио и телевидении только с разрешения редакции. При публикации материалов, ссылка на сайт обязательна. Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикаций. За высказывания посетителей сайта редакция ответственности не несет.