Андрей ЭЙСМОНТ (Рославль)
Святое озеро
На озере Святом кувшинки и камыш
Зелёной строчкой берег окаймляют.
Прозрачность тёмных вод и вековая тишь.
Там звёзды на рассвете утопают.
По телу осень ветерком знобит,
Но святость древних вод меня согреет,
Печали смоет, душу возродит,
И побранит, и сразу пожалеет
Вода прощенья и любви, как мама,
Опять меня не хочет отпускать.
Мой домик на краю земли
Мой домик на краю земли.
Мой сад ветвями держит облака.
В моём камине жаркие угли
Не раз кусали руки старика
В моём колодце миллиарды звёзд,
А окна проецируют рассвет
И в небо окунает старый мост
Укутавшись в тумана серый плед.
Я во вселенной, на краю земли
Был создан из энергии светил.
Оставил след в космической пыли,
Но звёздный дождь мои следы размыл.
Разговор с совестью
Хотелось вырвать из застенков кусок истерзанной души.
Но совесть шепчет: — Не спеши! Возьми ещё тюрьмы оттенков.
Ещё немного погреши…
Когда усядешься на крае, чтоб небо правило судьбой,
Когда расстанешься с мечтой о том, недостижимом рае,
Тогда поговорим с тобой…
Изволь, отдамся твоей власти. Пройду дорогу до конца.
Коль жил я жизнью подлеца, искал от жизни только сласти
Поставь со смертью у венца…
Наивный, смерти нет на свете, она придумана в умах!
В её астральных закромах сейчас сидят и те и эти,
Кто думал, что за смертью прах…
Но как им вырваться из плена, чтоб приступить к спасенью душ?
— Никак. Они стекут, как тушь. Слой грязи смоют непременно
И даже не оставят луж…
Иди дорогой в бесконечность! Вкушай из опыта плоды!
Немного милой ерунды — и ты со мной познаешь вечность
Тепла сердец и красоты…
Виталий БУНЦЕВ (Рославль)
* * *
Годы, годы сквозь смех и слёзы,
Череда разноцветных дней.
Голос бабушки у берёзы,
Рядом мама смеётся с ней.
Ухмыляется дед лукаво,
Запах хлеба и жар печи.
Величаво, как птица пава,
Выплывает луна в ночи.
Сквозь прозрачную толщу времени
Вижу пристальный взгляд отца.
На коне, без седла, без стремени,
Только не различить лица.
Но ведь это же было, было!
Детства оторопь, новый день.
Солнце блином малиновым плыло
В расплескавшуюся голубень.
И туман скрывала лощина,
А за ним по траве босиком
Пятилетний серьёзный мужчина
С банкой мчался за молоком.
А за садом в лесочке осиновом
«Красных шляпок» набрать я мог.
День в деревне казался резиновым.
В сон валился без задних ног.
А теперь мне и сны не снятся,
Да и спать не могу всю ночь.
Днём намного стал реже смеяться.
Нет родных. Им не надо помочь.
* * *
Из маршрутки я шагнул прямо в детство,
Мне навстречу вышли липы седые.
Нам осталась только память в наследство
Малой родины, где мы — молодые.
Тот же берег, но заросший травою.
То же солнце, но неласково греет.
И качаю я с тоской головою:
Как же всё-таки Остёр наш мелеет.
Переулки мне до боли знакомы.
У калиток, как обычно, — скамейки.
Только сильно покосились «хоромы»,
И из них поразлетелись семейки.
Я иду на остановку под вечер,
Вижу то же, что видал на рассвете.
Да, Прилёповке похвастаться нечем:
На скамейках всё старушки. Где дети?
Жизнь
По течению я плыл не спеша.
Отдыхала безмятежно душа.
Иногда слегка веслом шевелил.
Пил вино, писал стихи и шалил.
Все невзгоды были мне нипочём.
Я судьбой своей играл как мячом,
Только призрачной мечтой дорожил,
Все умом, а я дурак — сердцем жил.
Были деньги для меня — что труха,
И персидские ковры — чепуха.
Бил хрусталь и не испытывал страх.
Понимал, что суета всё и прах.
Эту реку люди жизнью зовут,
В ней беда и радость рядом плывут,
И судьбу свою нельзя угадать,
Где смеяться нам, где горько рыдать.
Берега скрывает гиблый туман,
Плеск волны — порою просто обман.
Я когда-то, где-то, с кем-то дружил.
Плыл, порой не замечая, как жил.
И всё прошлое мне кажется сном,
А жалею я теперь об одном,
Что в истоке мало сил приложил.
В «устье» спросят: «Как ты, миленький, жил?»
Татьяна ИВАНУШЕНКОВА (Ершичи)
Красивое слово
Красивых много слов на свете,
Но есть одно светлее всех.
Его все знают. Даже дети,
И с ним сопутствует успех.
Чудесный… Лучше слова нет на свете!
Чудесно небо на рассвете,
Чудесный сад в цвету стоит,
О чудном с ветром говорит.
И солнце чудной красотой
Вновь освещает шар земной.
Чудес так много в мире есть,
Увы, нам всех не перечесть.
И что бы кто ни говорил,
Но с чудесами краше мир!
Вы, люди, с чудным подружитесь,
О чуде небеса просите,
А небо точно вас услышит.
Посадит счастье вам на крышу,
И все у вас пойдет, как надо,
Ведь жизнь – чудесная награда!
О маме
Нам в жизнь она дверь открывает,
Так в сердце хранится портрет…
Родная, любимая мама,
Дороже тебя в мире нет!
Тепло твоих рук согревает,
Души твоей свет направляет,
И сердце твое стучит в такт с моим,
Всегда оставаясь безмерно родным.
Пусть жизнь твоя, годы считая,
Берет их у теплого мая,
Пускай, забирая у солнца тепло,
Меняет его на здоровье твоё.
Чтоб ты никогда ни в чём не нуждалась,
Чтоб миром прекрасным всегда наслаждалась
И чтобы в судьбе всё легко доставалось.
Я сделаю всё, чтобы ты улыбалась,
Я очень прошу, никогда не грусти,
И страхи свои из души отпусти,
Пусть следом за ветром летит твоя боль,
А место её займет пусть любовь…
У памятника
Людским потоком бесконечным
Сюда приходим помолчать.
С печалью в сердце, с болью вечной
Я не устану повторять:
Мы всем, кто был на той войне,
Всем тем, кто смерть познал так близко,
Всем, кто покой принес стране,
Хотим отдать поклон вам низкий.
Всем тем, кто жертвовал войне
Судьбой, семьей своей и жизнью,
Благодарим вас всех вдвойне,
Хотим отдать поклон вам низкий.
И тем, кто был в тылу врага,
Мы знаем, был в не меньшем риске,
Кто боль войны познал сполна,
Хотим отдать поклон вам низкий.
Как жаль, что мало кто пришел,
Так мало кто вернулся к близким,
Но каждый славу приобрел…
Хотим отдать поклон вам низкий,
Поклон отдать отцам и дедам,
И как молитву эти строки
Я не устану говорить:
«Спасибо деду за Победу!
Спасибо, что мы можем жить!»
Маргарита КОНДРАШОВА (Рославль)
* * *
Вытрави боль из души
Кислотой.
Обернись на оклик:
«Постой!»
Задержись на миг
У порога,
Далека ещё будет
Дорога.
Не гордись своим
Одиночеством.
Не верь злоязычным ,
Пророчествам.
Ангела не гони
Прочь.
Когда нужно, он сможет
Помочь.
И крылом заслонит
От беды.
Принесёт горсть живой
Воды.
Ты сумеешь воскреснуть
Опять.
Бег часов обернётся
Вспять…
Задержись на миг
У порога.
В бесконечность уходит
Дорога.
* * *
Откуда приходят строки?
Всё чаще в вечерний час
Когда мы чуть-чуть одиноки,
Когда откровенность в нас
Доверившись шёпоту тайному
Завесу слегка приоткрыв
Мгновению, будто случайному
Души нашей странный порыв
Откуда приходят строки?
Надуманно или нечаянно
Как будто по жилам токи.
И верим в мечты отчаянно.
Лабиринт
…Но зрячим поводырь не нужен.
Ведёт их, верно, Ариадны нить.
Когда сознаньем мир бывает сужен,
В нём очень трудно что-то изменить!
Иллюзий дым рассеется однажды.
Так призрачен любой обман.
Как на ладони виден промах каждый,
Стряхни с себя очередной дурман.
Как трудно жить с открытыми глазами,
Куда надёжней-криво, косо, вспять.
И жизнь, как нитка вся узлами,
Клубком запутана, и ты в плену опять.
Но где-то там лежит одна дорога.
Она твоя, пусть очень нелегка.
Чтоб выйти на неё, нам нужно так не много:
Надежда в сердце светом маяка.
Виктор КУЛДЫКОВ (Рославль)
* * *
Я б хотел очутиться в заповедной глуши,
Где стоят над водою в тишине камыши,
В нежном, плавном покое струится река,
И нетронутый лес, что растёт здесь века.
Ощутить на душе первозданный покой
И в густую траву занырнуть с головой,
Захлебнуться медовым настоем цветов,
Дать свободу себе, снять усталость годов.
Слушать звонкие трели невидимых птиц,
Обходить их гнездовья, где кладки яиц,
Покормить свежим хлебом непуганых коз
И в волненье прижаться к белым станам берез.
А потом осторожно, не нарушив уклад,
Попрощаться с тем местом, где сердцем был рад.
И тогда, воротившись в домашний уют,
Рассказать своим близким, как счастлив был тут.
* * *
Был тихий солнечный осенний день.
Лес замер после бурной летней страсти.
Молчали птицы — петь им было лень –
И ветер стих, он нынче не во власти.
Казалось, всё в природе не у дел,
Мир заполняла нежная дремота,
Никто не верил в зимний беспредел:
Пришла грибная поздняя охота.
Я брёл в лесу, маслята собирал –
И, вдруг услышав крик, остановился:
Журавль старый голос подавал,
Со стаей вместе надо мной кружился.
Парили птицы в небе высоко,
Круг, снова круг — и вот уже их нету.
Инстинкт природный звал их далеко –
Туда, где жарко и зимой и летом.
Им было очень жалко этих мест,
Где в первый раз узнали радость неба.
Нести по жизни каждый должен крест –
Зимой не будет ни тепла, ни хлеба.
И, завершая свой последний круг,
Все журавли прощально закричали,
И, взявши направление на юг,
Их клин поплыл в торжественной печали…
Я восхитился птичьей красотой
И пожелал счастливой им дороги,
Чтоб путь у них был ясный и простой,
И миновали их несчастья и тревоги.
* * *
Волшебным снегом зацвели сады,
Желаньем жизни дышит вся природа.
Услышать трель лягушек у воды
Возможно только в это время года.
Пойдёшь ли в лес иль выйдешь на луга,
Вдохнёшь всей грудью аромат броженья
И всё забудешь: холод и снега,
Душа полна прекрасного волненья.
С улыбкой солнце дарит нам тепло,
Округу заполняют птичьи звуки,
И старый пень, законам всем назло,
Вдруг распустил побеги, словно руки.
Земля в волнении, готовая зачать,
Ждёт крепких рук, огромного желанья,
И невозможно просто так понять
Природы суть и сущность мирозданья.
Игорь БЕРДНИКОВ (пос. Первомайский, Шумячский район)
Невеста
За околицу в полночь выходит она,
Кротко смотрит на небо. Она – влюблена.
Но избранник её не силач, не певун,
Не купчина, а старый горбатый колдун.
День-деньской он угрюмо сидит на печи.
День-деньской он зловеще о чём-то молчит.
Не шевелится, даже не хмурит бровей,
Но молчание мёртвых стократ веселей.
А когда на деревню спускается тьма
И бродячих собак месяц сводит с ума,
Ухмыляясь, встаёт он и посох берёт,
И выходит за дверь, и гнусаво поёт
О красавице юной, что в поле одна,
Ждёт его не дождётся, бела и стройна.
Он не ведает муки сердечной тоски –
Жёлтым пламенем тлеют гнилые клыки.
А заутра пастух, страж унылых коров,
Разгоняя кнутом облака комаров,
Через лог свой рогатый отряд поведёт
И усохшее тело старухи найдёт.
Бирюза
За деревней, за извилистой рекой
Лес темнеет, точно идол колдовской,
Краем неба он к земле сырой прижат,
Там туманы злую тайну сторожат.
Как-то раз решил я счастья попытать,
Вековую эту тайну разгадать
И отправился за дикие поля,
За туман, где спит чужая мне земля.
По земле я шёл по проклятой. На ней
Я оставил своё сердце у корней
Дуба древнего, как мёртвая луна,
Где лежала, тьмой укрытая, Она.
Ослеплённый красотою неземной,
Я застыл, и лес застыл, следя за мной.
Как над пропастью, над девой я стоял,
Наклонился… и её поцеловал.
Васильково-изумрудные глаза
Приоткрылись – засверкала бирюза,
Но красавица покорно поднялась
И промолвила: «Ну, вот и дождалась».
Я привёл её в свой дом, назвал женой.
По селу ходил от счастья как хмельной.
И она была послушна и верна,
Но печальна, как ночная тишина.
Поначалу я на это не глядел:
Обнимал её, ласкал и песни пел.
Жизнь летела резвой тройкой – смех и звон,
Но не ведал я, к чему приговорён.
Только раз в глухую ночь проснулся я.
На печи со мной лежит жена моя.
Спит село, скотина спит и звёзды спят,
Лишь глаза жены зелёные горят.
Я попробовал уснуть опять – не смог,
Отвернулся от неё на правый бок,
Но её нездешний взгляд меня томил,
Словно чёрт дыру в затылке мне сверлил.
Новый день пришёл: жена моя была
Говорлива, хохотлива, весела.
И соседка, и телёнок – всё ей смех,
А меня бьёт лихорадка как на грех.
Солнце село, наползал туман с полей,
А жена моя смеялась веселей.
Я туда-сюда по дому сам не свой
И на печь залез, укрывшись с головой.
За окном во мгле горят огни Стожар,
А внутри меня то стужа, то пожар.
Я жене: «Зажги у Образа свечу»,
Та в ответ: «Сначала ножик наточу».
Ночь плела, как паучиха, впопыхах
По углам, в сенях, в подполье липкий страх.
Под тулупом полутрупом я лежу.
Нож визжит, жена поёт, а я – дрожу,
Лоб и щёки горячи, как утюги…
Песня смолкла, но послышались шаги.
Я от страха бормочу молитвы вслух,
Слава Богу! – на дворе запел петух.
И опять жена заботлива с утра,
Словно я – младенец хворый, так добра.
Дорога она мне, братцы, только что ж
При лучине ночью точит длинный нож?
Чёрный пастырь
У Вороньего погоста,
Только ночь расправит крылья,
Раздаются звуки песен
И тоскливых, и лихих.
Эти жалобы не просто
К нам летят из Замогилья,
Это травит злобу-плесень
Черный пастырь в душах злых.
Чёрный пастырь на осину
Заберётся и оттуда
Заиграет на свирели
Из костей нетопыря,
Чтобы те, кто гнули спину
Перед кривдой, златом, блудом
Из сырых могил хрипели,
Вожделением горя.
Нечисть яростно бормочет:
«Здесь внизу, в гробу разбитом
Я бешусь, но я не в силах
Встать – пригвождена крестом!».
Чёрный пастырь захохочет,
Свистнет и, стуча копытом,
Он запляшет на могилах,
Поднимая пыль хвостом.
Олеся ИВАНУШЕНКОВА (Ершичи)
* * *
За окошком дождь,
За окном гроза.
Тихо по щеке
Скатится слеза
Где ты? Может, рядом.
Может, далеко…
Без тебя сейчас мне
Очень нелегко.
Дождик убежит,
Замолчит гроза.
На щеке моей
Высохнет слеза.
* * *
Посидеть и послушать вечер –
Все, что нужно бывает нам.
Вдруг услышать рассказы ветра
И доверить мечты облакам…
Что поведает шёпот тихий
Из таинственных темных лесов?
О бедою грозящем вихре?
Или это грядущего зов?
Нет ни ветра, ни крика птицы.
А в груди глубоко – глубоко,
Там, где сердце у нас хранится
Вдруг услышать мольбы его.
И слова у него такие:
«Я на волю хочу, летать!
Отпусти меня в небо птицей!
Я к тебе прилечу опять!
Я вернусь на румяном рассвете,
Но сейчас я ищу покой:
Не хватает мне новой песни,
Не хватает тебя, вечер мой!»
Отпускаю его, не жалея:
Позабудет пусть страхи все.
Ну а вечер, синее, темнее,
Уступает права луне.
Дороги жизни
Дорога в ад усыпана цветами,
Дорога в рай трудна, полна камней.
Как в рай идешь – никто не замечает,
Как в ад спешишь – увидят сразу все.
Но, обернувшись мы, мы увидим слезы
На лепестках обманчивых цветов,
А там, где было трудно,- небо, звезды.
Как просто все! Но выбор непростой.
И вот тогда свернуть, сойти с дороги
Уверенно пытаемся подчас.
Но не по силам то бывает многим,
Как будто кто – то крепко держит нас.
Не отпускают нас воспоминанья
И совершённое когда-то зло.
Спасает только истины познанье:
Всегда твори добро, твори добро.
