Улица Вокзальная (ныне — ул. Заслонова) сформировалась в 70-е годы XIX века в пристанционном районе. Своим появлением она обязана строительству Орловско-Витебской железной дороге.
В своих нынешних границах улица не совпадает с прежней: стала намного короче. Начиналась она от Вокзальной площади. Пересекая Московско-Варшавское шоссе, шла вдоль, так называемого «ущелья», и заканчивалась в районе западной границы шпагатной фабрики.
Часть улицы, за универмагом, в советское время назвали Кооперативной.
Московско-Варшавское шоссе и железная дорога коренным образом изменили обычный размеренный ритм горожан провинциального города. «Рославль, подчиняясь неизбежности, энергично шагнул в восточном направлении, навстречу своему промышленному будущему», — писал краевед Сергей Иванов в книге «Рославльский вагоноремонтный».
Представить город Рославль того времени поможет яркая зарисовка Сергея Сергеевича Иванова: «Это был мини-город с иным шумовым фоном, ритмом и образом жизни, новыми складывающимися традициями. Появились на улицах обеих частей города спешащие на работу специалисты: машинисты, путейцы, станционные работники, железнодорожные техники и инженеры, разный мастеровой люд Главных мастерских и паровозного (локомотивного) депо. Замелькали форменные шинели, фуражки, нагрудные жетоны с буквами «З.О.В.Ж.Д.». Окрестность огласилась гудками паровозов, лязгом буферных тарелок, звуками сигнальных рожков и ударами вокзального колокола».
Первым каменным зданием, послужившим в последующем названию улицы, стал вокзал станции Рославль. Строительство здания относится к 60-м годам XIX века. Станцию открыли для пассажиров и грузовой работы в 1868 году, одновременно с вводом в строй Орловско-Витебской железной дороги.
Для обслуживания подвижного состава, железнодорожного полотна и коммуникаций требовались квалифицированные кадры, поэтому вскоре возник вопрос об открытии железнодорожного училища. 15 мая 1870 года общее собрание акционеров Земской Орловско-Витебской железной дороги вынесло постановление: «Для подготовки технических кадров Главных мастерских и служб дороги отчислять из доходов эксплуатации ежегодно с каждой версты дороги 15 рублей на создание капитала для постройки технического училища». За счет собранных денежных средств в 1872 году приступили, а в 1873 году окончили его строительство. Средства на его завершающий этап и оборудование в размере 15 тысяч серебром внес московский купец I гильдии Петр Иванович Губонин, впоследствии ставший и его почетным попечителем. Здание было построено трехэтажное, средняя часть и нижний этаж кирпичные, боковые части второго этажа — деревянные, отопление — печное. В 1874 году железнодорожное училище распахнуло свои двери для учащихся из семей мещан и зажиточных горожан. В 1895 году на территории училища построили учебные мастерские, а в 1906 году деревянный второй этаж учебного корпуса был переделан на кирпичный. В 1915 году на территории училища силами учащихся возвели одноэтажное кирпичное здание для служащих училища. В советское время его переоборудовали в актовый зал. Общежитие для учащихся на 30 человек размещалось в одноэтажном доме, находившемся за учебными мастерскими. В настоящее время это жилой дом на четыре квартиры, построенный силами коллектива техникума.
В 1902-1903 годах в конце улицы Вокзальной построено двухэтажное каменное здание. По воспоминаниям моей бабушки, до революции в нем находились классы церковно-приходской школы. К сожалению, сведениями о его довоенном предназначении я не располагаю. В послевоенное время в нем размещалась 72-я железнодорожная школа, впоследствии 7-я городская, вплоть до ее закрытия в 1981 году. К зданию примыкала спортивная площадка для школьников, огороженная забором. Начальные классы, по воспоминаниям бывших школьников, учились в одноэтажном доме Авилкина на «Московской», недалеко от современного здания универмага. Бывшие ученики 70-ых годов с благодарностью вспоминают директора А.М. Менькова и завуча Е.Г. Козлову, учителей Л.В. Новикову, А.Т. Сергееву, Т.Р. Шапурову, Т.И. Хомякову, Г.Г. Корнееву, С.С. Дедкову, С.Б. Гайдукову и многих-многих других, беззаветно преданных своему раз и навсегда выбранному делу.
Школьная пора остается теплым воспоминанием на всю жизнь: первая учительница, одноклассники, уроки и шумные перемены, новогодняя елка, школьные спектакли, сбор металлолома и подворовые обходы в поисках ценного лишнего килограмма макулатуры, походы по родному краю. У каждого что-то свое, самое дорогое и, к сожалению, неповторимое в силу возраста и уже других интересов и статуса.
В здании бывшей школы в конце XX века находилось отделение Федерального Казначейства Министерства финансов РФ. В настоящее время в нем разместились Совет депутатов Рославльского городского поселения и комитет жилищно-коммунального хозяйства, энергетики, дорог и транспорта. Здание продолжает служить людям и приносить пользу, и это радует.
Остановка городского транспорта маршрута № 2 располагалась на повороте, около школьного забора. Одно время вдоль него стояли торговки с молоком, домашней съемной сметаной и творогом. Несмотря на запрет торговать, женщины продолжали держать оборону, отстаивая свое, по их мнению, право продавать молочную продукцию и излишки огорода и сада. Учитывая бойкое место и потребность в рынке, власти города во второй половине 80-х годов XX века установили крытые деревянные прилавки в несколько рядов с двумя входами со стороны железнодорожного моста и улицы Заслонова. В утренние часы, чтобы пораньше занять место, спешили женщины окрестных улиц и переулков с редиской, клубникой, молодой картошкой, укропом и петрушкой, ароматными огурчиками и помидорами, яблоками и грушами, щедрыми дарами леса и садовыми цветами. О специализированных магазинах мы и не слышали. Вдали от больших городов цветочная продукция была сезонной: от подснежников и ландышей по весне до астр и гладиолусов осенью.
На противоположной стороне в 70-80-ые годы торговали общепитовскими аппетитно пахнущими беляшами. Продавщица всегда привлекала внимание школьников, возвращающихся домой после занятий, точнее сказать, не она сама, а содержимое пищевого бачка: оно дразнило запахом жареного. Бренчащая в карманах мелочь исчезала моментально, а в руке оказывался масляный беляш, завернутый в упаковочную бумагу серо-песочного цвета. Незабываемые ощущения! Здесь же продавались и золотистые петушки на палочке – незабываемое лакомство советской детворы. А чуть дальше бабульки в кулек, свернутый из газеты, могли насыпать семечек — за 10 копеек стакан черных или за 20 — белых. Держать его в руках мальчишкам было несподручно, поэтому семечки моментально оказывались в кармане. И вот тут начинались проблемы с шелухой. Она появлялась всюду: на тротуаре и остановках, под скамейками в парке и под школьной партой. И это несмотря на беседы в школе и дома. Наличие в городе урн для мусора подростков и некоторых взрослых, к сожалению, особо не смущало. Издержки в воспитании. А когда их не было? Есть они и сейчас.
Железнодорожная больница, разместившаяся на этом отрезке улицы, была основана в связи со строительством и пуском в эксплуатацию в 1868 году Орловско-Витебской железной дороги. Краеведу Светлане Курцаповой удалось найти в архиве рапорт главному инспектору частных железных дорог МПС о состоянии дороги за сентябрь 1869 года. В частности, в нем указывается больница на 10 кроватей с помещением для аптеки и квартирой фельдшера в одноэтажном здании. В штат должность врача не входила. Условия труда железнодорожников и рабочих вагоноремонтных мастерских были очень тяжелыми. Полукустарное производство, отсутствие механизации технологических процессов на транспорте и в мастерских зачастую приводили к травмам и увечьям.
В 1883 году, принимая во внимание возросшую необходимость в квалифицированной медицинской помощи, был утвержден проект барачного лазарета на 12 кроватей и прачечной при нем архитектора Н.В. Набокова. Так на улице Вокзальной возник комплекс деревянных домов лазарета. Более подробно о становлении и развитии железнодорожной больницы станции Рославль можно узнать из статьи С. Курцаповой «Узловой больнице было бы 143 года», опубликованной в нашей газете.
С вводом в строй нового современного здания ЖДБ на конечной «двойки», старые здания перепрофилировали в поликлинику. Врачей-«железнодорожников» уважали и ценили в городе. Непререкаемым авторитетом пользовались среди горожан в разное время М.П. Дубяго, Пищулин, Д.В. Моисеев, фельдшер И.М. Тучин, Д.С. Лызлов, В.Н. Якубова, Р.М. Фридман, М.П. Петрова, К.И. Решетникова, Ф.И. Данькин, Ю.Ф. Лештаев и многие другие. Низкий поклон и добрая память всем врачам, медсестрам и санитаркам, не один десяток лет посвятившим свою жизнь благому делу — спасению человеческой жизни.
О Дмитрии Васильевиче Моисееве следует рассказать отдельно. В памяти бывших маленьких пациентов сохранился образ этого большого и сильного человека, которого дети, на французский манер, звали «элефантом» (слоном). Доброта, обаятельность и душевная щедрость его не знали границ. Коренной рославльчанин, медик по профессии, краевед, патриот, автор научных статей по медицине, он прожил долгую и сложную жизнь.
После окончания рославльской мужской гимназии Моисеев поступил на медицинский факультет Московского университета. В годы первой мировой войны Дмитрия Васильевича в качестве младшего врача мобилизовали на фронт. На русско-турецком фронте был контужен, под Пинском осколком снаряда ранен в голову. Но сильный организм молодого человека и своевременная помощь коллег всякий раз поднимали его на ноги.
В конце 1918 года Моисеев вернулся в родной город, где был назначен старшим врачом 4-ого запасного полка. В полку вспыхнула эпидемия сыпного тифа, вскоре перекинувшаяся и на гражданское население. Прививок от сыпного и возвратного тифа не было. А присланные на помощь молодые врачи и фельдшеры сбежали, испугавшись заразиться тифом. Работа по спасению легла на плечи Д.В. Моисеева и нескольких врачей и медсестер. Дмитрий Васильевич заболел тифом. И снова организм не подвел. Справившись с недугом, Моисеев вновь встал в строй, а иначе не мог.
Медики трудились в тяжелейших условиях, сопряженных с опасностью для собственной жизни. Они обходили дворы горожан с профилактическими беседами, а также выявляя новых больных. В санитарных бараках на Брянской, расположенных около железной дороги, находилось порой до 12 тысяч красноармейцев. По сведениям врачей, за сутки умирало от 80 до 110 человек. На братском кладбище (ул. Братская) похоронено 10 тысяч бойцов Красной Армии. Огромные потери! Безусловно, в предотвращении эпидемии большую роль сыграл Д.В. Моисеев и безвестные медики, оставшиеся до конца верными своему долгу.
Дмитрий Васильевич благодаря глубоким знаниям, полученным в университете, работал терапевтом, невропатологом и детским врачом. В конце жизни трудился в железнодорожной поликлинике дерматологом. Сергей Сергеевич Иванов, близко знавший Моисеева, вспоминал о нем так: «Бесстрашный человек, говоривший правду в глаза и шаркавший в преклонные годы на помощь бедному больному. Почти всегда у человека, знавшего Моисеева, появляется на устах добрая улыбка. Его любили, и он этого стоил». Похоронен Дмитрий Васильевич Моисеев на Вознесенском кладбище города. А в памяти детей он так и остался большим и добрым «слоном».
Печально, но факт остается фактом, комплекс железнодорожной поликлиники практически утрачен, за исключением двухэтажного здания, детской поликлиники и нескольких подсобных помещений, построенных позже. В настоящее время их площади заняты магазинами. Краевед С.С. Иванов в свое время предлагал сохранить комплекс, единственно уцелевший на всем протяжении Риго-Орловской железной дороги, как памятник дореволюционной казенной застройки. Никто не прислушался. Поэтому остается только сетовать. Да, знаете, проект, в какой-то степени, был неосуществим изначально. Для его реализации и функционирования требовались огромные денежные средства и коллектив единомышленников.
Лихие 90-е предложили свой вариант решения проблемы. Как говорится, народ требовал хлеба и зрелищ. Здания разрушили, а на освобожденной площадке, помните, развернули торговые палатки. В настоящее время на этом месте возвели ангары, руководствуясь постановлением правительства о запрете торговли в неприспособленных для этого помещениях, в том числе и палатках, а по периметру построили деревянные магазинчики, обшитые пластиком.
Несколько лет тому назад горькая участь постигла жилой одноэтажный деревянный дом конца XIX века, располагавшийся рядом с двухэтажным бараком постройки 30-х годов. Еще одна невосполнимая утрата в архитектурном облике нашего тихого провинциального города. Вы знаете, до тех пор, пока жив хозяин, живет и старый дом: со скрипучими половицами, обветшалым крыльцом, покосившимися ставнями, мышиной возней за стенкой и глухим заросшим садом.
С новыми жильцами начинается совершенно другая жизнь. Выброшены в мусор газеты прошлых лет и книги с пожеланиями на развороте, как это было принято раньше подписывать и дарить на добрую память; старые открытки и фотографии: они ни о чем не говорят и не хранят ту память, о которой мог рассказать старый хозяин или хозяйка. Так уходит в прошлое то ценное и дорогое, что было в ушедшей жизни. Это закономерность. И поделать с этим мы ничего не можем. Да и нужно ли? Как говорится, новые ритмы и песни.
Только нет-нет и проступает это прошлое, как бы мы его ни хотели вычеркнуть и забыть. Внимательно присмотритесь, и вы его найдете, например, в виде булыжной мостовой около ворот бывшей железнодорожной поликлиники, неброского орнамента резной доски под кровлей или кирпича старинной кладки, выглядывающей из-под обрушившейся штукатурки.
Уцелевшие дома конца XIX — начала XX века на бывшей Вокзальной, впоследствии переименованной дважды в улицу Кагановича и Заслонова, продолжают жить уже новой жизнью. И, тем не менее, они воссоздают облик пристанционного района далекого прошлого.
Короткая по протяженности, улица продолжает выполнять свою главную роль, соединяя город с вокзалом и автостанцией. Оживленная в дневное время, она тиха и спокойна в вечерние часы, когда можно пройти неспешным шагом и мысленно вернуться на много времени назад. Помнит улица и однодневный визит великого князя Сергея Романова, и Невский полк, отбывающий на поля сражений Первой мировой, и мобилизованных на фронт рославльчан в 1941 году. Как много прожито и пережито! Современная улица, шагнувшая в XXI век, живет заботами и чаяниями уже внуков и правнуков тех, кто восстанавливал разрушенный войной ВРЗ и вокзал, строил дома, лечил и давал знания. Негромкой мелодией неожиданно всплывают строчки Булата Окуджавы: «Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем, у каждой эпохи свои подрастают леса…».
Михаил Судовский.
